1896

Все люди знают, что они смертны, что смерть наступает не всегда в старости и что после никто не воскресает. Казахи тоже верят этому, верят слепо, не утруждая себя размышлениями о бренности мира. Веруют они и в то, что есть всевышний, сотворивший мир, и он устроит суд, когда наступит конец света, покарает за грехи и воздаст за добрые дела, что и наказания и воздаяния его не будут похожи на земные. По их утверждениям, аллах может наказать человека немыслимо жестоко и вознести невообразимо высоко.

Я не верю их словам, потому что они сами не верят в это всей душой, искренне и полно. Люди, принявшие эти два очевидных для их жизни исхода, стояли бы выше недостойных хлопот. Достаточно бы творить добро, которое принимается и на этом и на том свете. А если склонны не считаться с указанными двумя исходами, то как их после этого возможно наставить на путь истины? И как их вообще называть правоверными, принявшими иман?

Тот, кто хочет избежать мучений на том и на этом свете, должен знать: в одной душе не живут одновременно две радости, не бывает двух страстей, двух страхов и двух печалей тоже не бывает. Это невозможное явление, ибо для настоящего мусульманина земные заботы и радости не могут быть значимей и ярче небесных, тех, которые ожидают его после смерти.

Но казах, когда поставлен перед выбором между двумя вещами, одна из которых позарез нужна ему для земной жизни, другая — обязательна для загробной,- возьмет, без сомнения, необходимую для своего земного существования. Он выбирает, зная, что все в этой жизни быстротечно и никогда нельзя упускать случая. Уповает на милосердие аллаха, на всепрощение его. Полагается на удачу, на следующий случай,-тогда-то он уж непременно возьмет то, что потребуется на том свете.

Как же после этого можно утверждать, что он не променял аллаха на земную жизнь?

Человек человеку друг. Потому твое рождение и возмужание, твое устремление к достатку или ощущение голода, твои печали, уклад жизни, телосложение, наконец, твоя смерть,- не отличаются от природы и судьбы любого другого человека. Ты, как и все люди, сходишь в могилу и гниешь; знаешь, что тебя тоже ждет страшный суд; твой страх перед бедами и наслаждение дарами обоих миров одинаков с ощущениями тебе подобных. И разве жизнь кажется тебе длиннее пяти дней? А раз это так, и люди гости друг друга, если ты сам — гость земной, то почему нужно завидовать чужому достатку и счастью и видеть в другом человеке недруга?

Почему вместо того, чтобы просить аллаха благословить на честный труд, нужно умолять себе подобного, чтобы он отнял и передал тебе чужое добро? Разве такой молитвы ждет аллах от своих слуг? И разве достойно создателя унижать одного ради другого человека? Может ли иметь оправдание неуёмное рвение доказать свои претензии, если человек не обладает знаниями и умом, чтобы связать хотя бы два слова?

Что в нем от человека?