1894

(по Сократу)

Однажды великий мыслитель Сократ завел с ученым Аристодимом, своим учеником, разговор о служении людей всесильному и всемогущему богу. Аристодим не признавал бога и смеялся над теми, кто преклоняется перед волей господней.

— Эй, Аристодим, есть ли люди, вызывающие твое
восхищение своими творениями?- спросил Сократ своего ученика.

— Сколько угодно, высокочтимый учитель,- ответил тот.

— Назови мне хоть одного из них.

— Я восхищаюсь величием поэзии Гомера, трагедиями Софокла, вернее, его искусством перевоплощаться и постигать душевное состояние других,
живописью Зевксиса.

Он назвал еще нескольких одаренных мужей, чьи имена в то время были широко известны в народе. И снова спросил Сократ:

— Если так, то кто достоин большего восхищения: всевышний, который сотворил человека, сделав его венцом всего живого и разумного, или же художник, создающий, хоть и с неповторимым мастерством, но всего лишь неживое подобие человека?

— Всевышний,- ответил Аристодим.- Но это верно только тогда, когда мы имеем дело не со случайными его творениями, а теми из них, которые он создал разумно.

— Но люди знают немало полезных вещей, в жизни происходят объяснимые и необъяснимые явления,- возразил Сократ, — Что же все-таки удивительнее, Аристодим: те вещи, ситуации и явления, смысл и полезность которых не прикрыты завесой неизвестности, или наоборот?

— Я думаю, разумно только то, что создано для пользы человека,- ответил Аристодим.

— Хорошо. Ты согласишься, конечно, с тем, что вершина творения создателя — это человек. Но разве творец не наделил его пятью органами чувств, будучи совершенно уверенным в их необходимости человеку? Неужели ты находишь в человеке случайные, неразумные органы?

Например, нам даны глаза, чтобы видеть. Если бы их не было, как мы могли бы любоваться красотой мира? Глаза нежны, и для того, чтобы сохранить их, существуют веки: они открывают и, когда нужно, закрывают глаза. Ресницы оберегают глаза от ветра и соринок, а брови отводят пот, стекающий со лба.

Если бы не было ушей, человек не слышал бы ни шума, ни грохота, не настораживался бы от шороха или крика, не наслаждался бы песнями или звуками мелодий.

Если бы нос не чувствовал запахов, человек не тянулся бы к благовониям и не бежал бы от зловония. Ему было бы все равно.

Наконец, если бы у человека отсутствовали нёбо и язык, то он не мог бы изведать сладость или горечь пищи.

Разве все это не на пользу человеку?
Глаза и нос расположены недалеко от рта, чтобы человек видел чистоту и осязал запах принимаемой пищи. Однако другие необходимые организму отверстия, извергающие отбросы из тела, расположены подальше от головы, от благородных органов познания. Разве можно отнести такое положение к случайным проявлениям разума творца?

Задумался Аристодим. И признал он, что создатель мира обладает высшим разумом. Не осталось у Аристодима сомнения и в том, что всевышний сотворил человека с любовью.

— Подумай, Аристодим, — продолжал Сократ.- Все живое любит своих детенышей, не оставляет их на произвол судьбы, а защищает и растит. Все живое плодится — это основное условие жизни, ибо только таким образом можно противостоять исчезновению.
Разве эти устремления живых существ не говорят о том, что всевышний создавал их любя? Любовь, как видишь, тоже дана всевышним.

— Эй, Аристодим! Как можно считать, что ум — достояние только твое, человека? Разве человеческое тело не подобно песчинке той земли, по которой он ходит? Разве пот, который выделяется из человеческого тела, отличается от капель земной влаги? Так откуда у тебя взялся особый ум? Я знаю, как ты ответишь. «Сперва,- скажешь ты,- появилась душа, а потом пришел и разум.» И вот ты обладаешь душой и разумом. Что из этого? Ты увидел мир, убедился, что все в нем создано целесообразно и все соответствует и подчиняется определенным законам. Но ты оказался не в силах охватить своим разумом безграничность этого мира. Ты поражаешься величием и недоступностью его истины только потому, что твой собственный разум невелик. Потому, кстати, ты и стараешься познать его. Так как же он возник? Что стоят у его истоков? Атом или некий высший разум, такой же беспредельный, как и его творение? Можно исключить высший разум. Но и тогда этот мир, недоступный ни измерению, ни расчету, возникал не стихийно, а как закономерное движение жизни, не сам по себе, а для возможности жизни в нем. И все взаимосвязи в мире, должно быть, подчинены немыслимому закону прекрасного.

— Все, что ты говорил,- истина,- заметил ученый.- Повторяю, я согласен с тем, что создатель является но сителем высшего разума. У меня и в мыслях нет сейчас ставить под сомнение его величие, но почему он, всемогущий, нуждается в моем служении ему, в моих молитвах?

— Ты опять ошибаешься, Аристодим. Он вовсе не нуждается в твоих молитвах. Но ты — должник, поскольку он проявляет о тебе заботу.

— Откуда я могу знать, что он заботится обо мне? А ты посмотри на всех земных тварей и взгляни на себя!- воскликнул Сократ.- Жизнь дана всем. Но всему ли живому даны тепло души, одухотворенность и озарение? Человек предполагает будущее, пытается осмыслить настоящие дни своей жизни, задумывается о пережитом. Животное смутно представляет свое прошлое и настоящее, а будущего оно и вовсе не понимает. Посмотри, как сложен человек и что собой представляют все остальные земные твари? Человек опирается на две ноги и растет вверх: впору ему видеть весь окоём, осмыслить его, повелевать животным миром, подчинять его себе. Животные же не способны сознательно использовать силу других тварей: одни из них надеются на свои быстрые ноги, другие – на крепкие крылья. Ничего бы путного не вышло, если бы человек не верил в себя или тело его было подобно телу какого-нибудь животного. И точно такая же вышла бы несуразица, если бы животное обладало человеческим сознанием, ибо тело животного, его физическая организация не соответствуют духовному проявлению разума, не отвечают таким предназначениям, как осмысление искусства, овладение медициной, занятие — наукой. Где, скажи мне, волу строить город, готовить инструменты, ковать боевое оружие? Каким образом он добьется этого?- спросил Сократ у Аристодима. И продолжал:- Даже если ему будет дан исключительный ум, откуда у вола возьмутся необходимые мастерство и ловкость?

Человек, только он обладает изумительной силой, разумом, изумительно сложенным телом, и это сочетание определяет его многогранность и высокоталан-тливость. Разве человек не является царем всего живого на земле? А если он высшее творение создателя, то разве не означает это, что человек был удостоен любви? Как же человеку, будь он даже самым великим ученым на земле, как же человеческому роду не быть благодарным творцу и не считать себя вечным его должником? — заключил разговор Сократ.