1892

Степь заполнили воровство и подстрекательство.

Вор пытается разжиться кражей скота, а богач, как пострадавший, норовит вернуть свое добро с «привесом». Служитель правосудия, разумеется, обдирает и истца, обещая восполнить ему убыток, и вора, суля ему свободу. Людям, считающимся себе на уме, тоже не хочется упустить кусок. А выбор у них большой: можно, например, донести на вора, можно помочь ему скрыться, а можно и скупить за бесценок краденое.

Воровство процветает на ниве подстрекательства. Смутьяны ужом заползают в дома и подбивают людей на тяжоы. Одним они нашептывают, как стать властителем, другим — как отомстить своим недругам, третьим — как быстро и без хлопот набить себе карман. Они не знают покоя и не ведают стыда и сбегаются туда, где пахнет произволом.

Под стать баламутам стоящие у власти. Им уже совсем легко натравливать людей друг на друга и извлекать выгоду, попеременно поддерживая то одну, то другую из враждующих сторон. Они и за-нимаются этим без зазрения совести.

От всей этой вакханалии томятся простые люди. Он встают стеной за обиженного сородича, сходятся аул на аул, истекают кровью, потом ищут себе новых союзников, где-то идут против совести, продают честь, жену, сородичей. Со временем и не разобрать, за что они сражались и чем поплатились за это.

Все оказались опутанными липкой паутиной подстрекательства и вовлеченными в воровство и забыли о честном труде. Баи перестали смотреть за скотом, бедняки голодают. Пустыми стали понятия о клятве, дружбе, честности и совести.

Когда же наступит конец всему этому? Можно бы пресечь воров, но как укротить богачей, плодящих смутьянов?